Борев Ю. Б. Б 82 Эстетика. В 2-х т. Т. 1 5-е изд
Скачать 6.72 Mb.
|
 би (по поводу гибели героя), сочетаемое с чувствами торжества и радости (по поводу его нравственного величия и бессмертия); 8) оказывает очищающее воздействие на людей (катарсис). Большое искусство всегда нетерпеливо к грядущему. Оно торопит жизнь и стремится осуществить идеалы уже сегодня. То, что Гегель называл трагической виной героя, есть удивительная способность жить не приноравливаясь к несовершенству мира, а исходя из представлений о жизни, какой она должна быть. Это чревато пагубными последствиями: над личностью нависают грозовые тучи, из которых в конце концов бьет молния смерти. Однако именно не желающая ни с чем сообразовываться личность прокладывает путь к новому состоянию мира, страданием и гибелью открывает новые горизонты человеческого бытия. Одновременно такая непокорная личность (l’hom- me revolte) несет гибель не только себе, но и другим. Эта стремящаяся к высшей гармонии мира личность, силой сопротивляясь насилию, вносит в мир новую дисгармонию, рождает новое сопротивление (сила против силы). Даже победа добра полностью не снимает проблему, а лишь завязывает новые узлы противоречий, и борьба вступает в новый цикл, выходит на новый виток спирали. Все это и смертность человека делают трагедию неустранимой из жизни. Центральная проблема трагедии — расширение возможностей человека, разрыв исторически сложившихся границ, ставших тесными для пассионарных (наиболее смелых и активных) людей. Трагический герой прокладывает путь к будущему, он взрывает устоявшиеся границы, он всегда на переднем крае борьбы человечества, на его плечи ложатся наибольшие трудности. Он пассионарен со всеми положительными и отрицательными следствиями, порождаемыми этим типом динамичного и неутомимого характера. Трагедия раскрывает смысл бытия. Этот смысл невозможно найти ни в жизни для себя, ни в жизни, отрешенной от себя: развитие личности должно идти не за счет, а во имя общества, во имя человечества. С другой стороны, общество должно развиваться во имя человека и через человека, а не вопреки ему и не за счет него. Таков путь к гуманистическому решению проблемы человека и человечества, предлагаемый всемирной историей трагедийного искусства. 161 ^ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ ЦЕННОСТЕЙ. РАСШИРЯЮЩЕЕ СФЕРУ СВОБОДЫ ПРЕДВАРЯЮЩИЕ СООБРАЖЕНИЯ Через историю эстетики проходят утверждения о невозможности определить комическое и непрекращающие- ся попытки (в том числе и скептиков) дать его дефиницию. Б. Кроче писал, что все определения комического в свою очередь комичны и полезны только тем, что вызывают чувство, которое пытаются анализировать. В общем курсе эстетики Н. Гартман подчеркивает: «Комическое — наиболее сложная проблема эстетики»65/. Цейзинг назвал всю литературу о комическом «комедией ошибок» в оп- ределениях6б/ и сам не удержался вписать в эту комедию свои строки: «Мир есть смех бога, и смех есть мир смеющегося. Кто смеется, возвышается до бога, до миниатюрного создателя веселого творения, до истребления ничто, до противоречащего противоречию»077. 65/ Hartmann N. Asthetik. — Berlin, 1953. — S. 391. 66/ Zeising Ad. Aesthetische Forschungen. — Frankfurt a. М., 1855. — S. 272. 67/ Там же. — S. 289.  Толковый словарь русского языка поясняет: «Смех — короткие и сильные выдыхательные движения при открытом рте, сопровожающиеся характерными порывистыми звуками...». Это верно. Но если бы смех был только особым выдыхательным движением, с его помощью можно было бы разве что рушить карточные домики и он не стал бы предметом эстетического разговора. На деле смех — как отмечал Н. Щедрин — оружие очень сильное, ибо ничто так не обескураживает порок, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех. А. И. Герцен писал, что смех — одно из самых мощных орудий разрушения; смех Вольтера бил, разил, как молния. От смеха падают идолы, падают венки и оклады и чудотворная икона делается почернелой и дурно нарисованной картинкой. Для В. Маяковского острота — «оружия любимейшего род». Чаплин утверждает, что для нашей эпохи юмор — противоядие от ненависти и страха. Он рассеивает туман подозрительности и тревоги, окутавший ныне мир. Все панегирики в честь смеха утверждают за ним славу мощнейшего оружия. В век атомной бомбы славить оружие негуманно. Однако, в отличие от всякого другого оружия, смех обладает избирательностью. Пуля — дура, не разбирает, в кого летит. Смех — всегда метит шельму. Он может попасть только в уязвимое место личности или в уязвимую личность. И когда человечество откажется от традиционных средств кары (тюрьмы, исправительные колонии), в распоряжении людей останется, может быть, самое действенное, грозное и гуманное средство общественного воздействия — смех. Кроме того, смех может быть добр и ласков. Он может не крушить, а созидать. Он может быть весел и легкомыслен, радостен и приветлив. Все существующие теории рассматривают комическое или как чисто объективное свойство предмета, или как результат субъективных способностей личности, или как следствие взаимоотношений субъекта и объекта. Эти три различных методологических подхода к трактовке природы комического и порождают 163 все видимое в теоретической литературе многообразие концепций комического. Систематизируя это многообразие, польский эстетик Б. Дземидок в книге «О комизме»68/ находит шесть типологических моделей комического.
Сопоставляя различные концепции комического, Б. Дземидок приходит к выводу: комическое — расхождение свойств предмета с представлением о нем, имеющемся в нашем сознании («отклонение от нормы»). Остроумно оценила эту концепцию польская поэтесса В. Шимбровская: «Определение, которое предлагает Богдан Дземидок, после разбора и впечатляющей оценки всех прежних теорий комизма, похоже на костюм одним номером больше положенного: он, правда, не сидит как влитой, но зато гарантирует сво- 68/ Dziemidok В. О komizmie. — Warszawa, KIW, 1967. 164 боду движений». В этом образе вежливая констатация: теория Б. Дземидока — «не впору» комизму. Предложенная Дземидоком классификация ведущих теоретических идей о природе смеха не полна, а некоторые эстетики занесены Б. Дземидоком не в те святцы. Так, А. Бергсон мог бы быть обозначен в качестве создателя одной из типологических моделей объяснения комизма через мертвенность и автоматизм.
Никакая классификация эстетических идей о природе комического не может заменить знакомства с этими идеями. Попытаюсь сделать их краткое обозрение. ^ В «Филебе» и в «Республике» Платон раскрывает свое понимание комического. Он говорит, что смешны те, которые слабы и неспособны отомстить, если над ними насмехаются. Невежество лиц могущественных — ненавистно, а невежество слабых делает их смешными. Смешным бывает самомнение там, где оно никому не вредит. Сказав об отдельных случаях смешного, Платон не обобщил свои наблюдения и не дал единого понимания природы комического (разделив вопросы «что прекрасно?» и «что такое прекрасное?», Платон не применил это к комическому). Платон считает: необходим запрет «свободнорожденным людям» заниматься «комедией» и «обнаруживать свои познания в этой области». Воспроизведение комического средствами искусства (в слове, песне, пляске), согласно Платону, «надо предоставить рабам и чужестранным наемникам». Великому философу — 165 166 представителю рабовладельческой аристократии — чужда демократическая сущность комедии. По Аристотелю, смех вызывают несчастья и отрицательные явления («некоторые ошибки и безобразия»), никому не причиняющие страдания и ни для кого не пагубные; комедия — «воспроизведение сравнительно дурных характеров», которые, однако, не абсолютно порочны. «Чтобы недалеко ходить за примером, комическая маска есть нечто безобразное и искаженное, но без (выражения) страдания»697. В «Никомаховой этике» Аристотель говорит, что всякое отклонение от середины или от «принадлежности добродетели» порождает людей заблуждающихся, характеры которых содержат «частицы безобразного» и, следовательно, смешны. К смешным относятся характеры гневливые, вялые, расточительные, жадные, честолюбивые, невоздержанные. Смешное для Аристотеля — область «безвредных» нарушений этики. Обличающий смех Аристофана, наполненный часто не веселостью,.а болью и вызывающий гнев и отвращение к осмеиваемому, не соответствовал аристотелевскому пониманию комического. Аристотель отрицал сатиру. Эстетика Аристотеля теоретически обосновывала комедию характеров. Лучший из представителей этой комедии — Менандр — был учеником Феофраста, ученика Аристотеля. По Аристотелю, наиболее подходящий для свободного человека вид смеха — ирония, ибо пользующийся ею вызывает смех ради собственного удовольствия, а шут — для того, чтобы забавлять другого. Иронией Аристотель называет оттенок смеха, вызываемый особым комедийным приемом, когда мы говорим одно, а делаем вид, что говорим другое, или когда мы называем что-либо словами, противоположными смыслу того, о чем мы говорим. Насмешка, по Аристотелю, своего рода брань. Нужно бы запретить ее, как законы запрещают некоторые виды порицания и брани70/. б9/ См.: Аристотель. Поэтика. — V, 1449а; II, 1448а. 70/ См.: Аристотель. Никомахова этика. — IV, 8. Цицерон подчеркивал, что в смешном всегда есть нечто безобразное и уродливое. Многие философы-богословы средневековья отрицали смех — как способность, отсутствовавшую у Спасителя. Эстетика Спинозы пронизана философско-этической проблематикой и близка по своей направленности и значению философии искусства Декарта. Связывая эстетическое и этическое во всех сферах искусства, Спиноза в этом же плане определяет природу комического: «Смех есть радость, а посему сам по себе благо»717. Эстетика классицизма выступает против комедии, признаваемой «вульгарною толпою» и шутовством чарующей лакеев. Буало говорит: Пусть вздохам и слезам комедия чужда И мук трагических не знает никогда, Но все ж не дело ей на площади публичной Тупую чернь смешить остротою циничной727. Комическое раскрывается путем его противопоставления эстетическим идеалам, и точка зрения должна быть не среднеобыденной, а высшей — эта мысль прошла через эстетику Просвещения. Высота же эстетической позиции порою отождествлялась с иерархической высотой положения. Как просветитель, Дидро считал, что лучшие возможности для ко- медиографического творчества дает положение просвещенного монарха. В своем письме «О комедии, написанной ее величеством императрицей России и озаглавленной «О, время!» Дидро пишет Екатерине: «Вы созданы для того, чтобы бичевать пороки всех классов общества»737. Лессинг подчеркивал, что комедия не может вылечить болезнь, но она может укрепить еще здоровый 71/ Спиноза. Этика, часть VI, положение XV, схолия II. 72/ Буало. Поэтическое искусство. — М., 1937. — С. 77. 73/ Дидро Д. Собр. соч. в 10 тт. — М.; Л, 1935—1947. — Т. 10. — С. 113. 167 168 организм. Сфера комедии, по Лессингу, — те нарушения закона, которые по их непосредственному влиянию на благо общества слишком незначительны, чтобы попасть под контроль закона. В комедии, по мнению Лессинга, действие играет меньшую роль, чем в трагедии. Характеры в комедии должны быть «перегружены» (все, что замечено в нескольких личностях, должно быть собрано воедино в комедийном характере). Кант раскрывает свое определение комического на примере смешного анекдота. Один индеец был приглашен на обед к англичанину. Когда была откупорена бутылка эля, ее содержимое стремительно вылетело, превратившись в шипящую пену. Индеец был поражен происшедшим. На вопрос «Что же тут странного?» индеец ответил: «Я удивляюсь не тому, что пена выскочила из бутылки, а не понимаю* как вы могли ее туда заключить?» Смех, вызываемый этим ответом, Кант объясняет не тем, что мы чувствуем себя выше индейца, а тем, что напряжение нашего ожидания внезапно превратилось в ничто. Кант считает, что во всех комических случаях есть нечто, способное на мгновение повергнуть нас в заблуждение. Кант считал смех средством примирения противоречий. Он писал: «Смех разбирает нас особенно сильно тогда, когда нужно держать себя серьезно. Смеются всего сильнее над тем, кто имеет особенно серьезный вид. Сильный смех утомляет и, подобно печали, разрешается слезами. Смех, вызванный щекотанием, является в то же время весьма мучительным. На того, над кем я смеюсь, я уже не могу сердиться даже в том случае, если он причиняет мне вред»74/. Кант подчеркивает, что воспоминание о чем-либо смешном радует нас и не так легко сглаживается, как другие приятные рассказы. Причина смеха, по Канту, заключается, по-видимому, в состоянии внезапно 74/ Кант И. Соч. В 6 тт. — Т. 2. — С. 216. ущемленных нервов, распространяющихся по всей нервной системе. «Комедия... изображает тонкие интриги, забавные положения остряков, умеющих выпутываться из всякого положения, глупцов, позволяющих себя обманывать, шутки и смешные характеры. Любовь здесь не так прочна, она, напротив, радостна и доверчива. Но как в других случаях, так и здесь благородное может в известной мере сочетаться с прекрасным»757. Кант отмечает действенность смеха. Мало людей, говорит он, способны невозмутимо на глазах толпы переносить ее насмешки и презрение, хотя они знают, что эта толпа состоит из невеж и глупцов. Шиллер описал наше состояние в комедии: оно спокойно, ясно, свободно, весело, мы не чувствуем себя ни активными, ни пассивными, мы созерцаем, и все остается вне нас; это состояние богов, которых не заботит ничто человеческое, которые вольно парят над всем, которых не касается никакая судьба, не связывает никакой закон767. Сатира, согласно Шиллеру, раскрывает противоречия между действительностью и идеалом. Жан Поль считал, что юмор всегда обитает не в объекте смеха, а в субъекте. Для школы иенских романтиков, опиравшихся в своих воззрениях на идеи Шеллинга, в комизме — субъективность, как господствующее начало, возвышается над действительностью. По Гегелю, основа комизма — противоречие внутренней несостоятельности и внешней основательности, субстанциональности. Он писал: «В его (Аристофана. — |
Похожие:
 | Б 82 Эстетика. В 2-х т. Т. 2 5-е изд., допол,- смоленск: Русич, 1997. 640 с.: ил | | Рекомендовано Научно-методическим советом по философии Министерства образования Российской Федерации в качестве учебника по курсу... |
| Эстетика – это философская дисциплина, которая изучает специфическое, ценностное отношение человека к миру с позиции красоты. Эстетика... | | ... |
| Книга польского музыковеда Лиссы «Эстетика киномузыки» представляет собой капитальный труд, посвященный вопросу о роли музыки в создании... | | М-89 Муза Д. Е. Этика и эстетика: Учебное пособие (для студентов всех специальностей очной и заочной форм обучения). – Изд. 2-е,... |
| Эстетика — философия Красоты. Для отца Павла Флоренского Красота — онтологична, исполнена бытия. Она — одно из проявлений присутствия... | | П 78 теория перевода (с английского языка на русский и с русского языка на английский): Уч на англ яз. – Владивосток: Изд-во Дальневост... |
| Эстетика словесного творчества / Сост. С. Г. Бочаров; Текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина; Примеч. С. С. Аверинцева и... | | Алексеев П. В., Панин А. В. Философия: Учебник. – 3-е изд., перераб и доп. – М.: Тк велби, Изд-во Проспект, 2003. — 608 с |