Возвращение 1
Скачать 5.74 Mb.
|
| Я Акберды! Я богом дан.* Беткудык я не отдам! Он в награду мне вручен – И Борсак тут не при чем! Этой ответной шуткой, да еще и в стихах, да столь быстрой – все сидящие за дастарханом были покорены, раздался дружный хохот. Абай заметил, что особенно была довольна и громче всех смеялась молодая келин, жена Манаса, которая разливала чай. Раскрасневшись, бросая быстрые веселые взгляды на Абая, она выражала свое нескрываемое восхищение. Ему это было приятно, необычно – внимание красивой взрослой женщины... И Кулыншак, с довольным видом откинувшись назад, произнес уже совсем другим, добродушным и веселым тоном: – Е-е, сынок! Ну, до чего же ядрено ты завернул! Приятно послушать такое про жадного Акберды! Хорошо бы, если он сам послушал. После этого, больше уже не возвращаясь к разговору про Беткудык, хозяин вдруг заговорил о маленькой Камшат: – Скажи, свет мой ясный, как поживает у чужих людей тот маленький ребенок, которого отдали Божею? Слышал я, что бедная Айгыз не просыхает от слез, как она там? – Кулыншак далее расспрашивал и про Зере, и об Улжан, и об остальных домочадцах Большой юрты Кунанбая. По поводу маленькой Камшат Абай ничего не стал говорить. И тогда Кулыншак, вернувшись к началу разговора, добавил: – Сторона Божея, надо думать, недовольна тем, что за все свои потери и обиды не получила настоящего выкупа. Поэтому в доме Божея, слышал я, не простили Кунанбаю, и уход за твоей маленькой сестричкой не очень хорош. Бедная Айгыз знает об этом, оттого и убивается так сильно. Абаю не очень приятно было, что Кулыншак в разговоре затрагивает обстоятельства, далекие от него, но очень больные для самого Абая. Он решил никак не поддерживать аксакала в таком разговоре и откровенно отмалчивался, потупившись. Но через некоторое время он сумел найти выход из неловкого положения, вдруг спросив у него: – Аксакал, скажите мне, почему ваших сыновей называют «бескаска» – «пять богатырей»? За какие подвиги? Умный старик, понимая, что юноша не хочет говорить про неприятные семейные дела, мысленно похвалил его: «Смотри-ка, до чего умен и сдержан. Серьезный малый. И рассудительный такой. Видно, отец достаточно учит его уму-разуму». – Они сами-то уверены, наверное, что не зря их называют удальцами, батырами. Но какие подвиги за ними – того я не знаю. Думаю, все это пустое – одна болтовня и похвальба. Хочешь – спроси у него самого, – говорил старик, указывая на Манаса. – Спроси, где они сумели показать свою силу, кого победили, кого обидели… А ведь когда Бокенши – Борсак взбунтовались, мол, умрем, а не отдадим Карашокы, достаточно было одного слова твоего отца, чтобы я поднял этих своих удальцов и бросился к нему на помощь, – вдруг снова резко повернул старик разговор к его началу. – Тогда я думал, что и мне достанется какой-нибудь клочок земли с захваченных урочищ. А что же я получил? Мордой об камень получил, вот как это называется. – Аксакал, но как же быть с тем, что говорят: «Не бери порченное у испорченных, толку будет мало»? Вы забрали у своих – у вас забирают свои же. Разве Бокенши – Борсаки не свои? Разве могло пойти вам на пользу то, что было отнято у своих родичей? Так что не стоит, наверное, вам излишне переживать о потерях. Кулыншак молча смотрел на него – Абай все больше нравился старику, парень высказывался вполне внятно и рассудительно. Но ему не нравилось то, что говорил Абай. Хотя Манасу и его жене, судя по их глазам, его доводы пришлись по душе. Аксакал не стал отвечать, но по виду его было понятно, что послание Кунанбая ему сильно не по душе. Абаю теперь было ясно, что Кулыншак поддерживал его отца только корысти ради, чтобы урвать «клочок какой-нибудь земли» у Бокенши или у Борсак. И глубоко разочарованный, огорченный и за отца, и за уважаемого аксакала, у которых на уме была одна только нажива, Абай покинул аул Кулыншака. Вернувшись к отцу, Абай доложил ему, что возражений со стороны Кулыншака не было. Но не сказал о том, что аксакал сильно обиделся. Докладывал сын Кунанбаю коротко и сухо. О поездке Кунанбай спрашивал отдельно и у Карабаса, вызвав его одного. Тот подтвердил все то, что рассказал сын отцу. От себя Карабас дал очень высокую оценку и посольским речам Абая, и его поступкам. – Сын ваш, мырза, может разговаривать как взрослый человек. Несмотря на то, что перед ним был сам Кулыншак, парень не оробел и разговаривал с ним как равный с равным, – расхваливал Абая Карабас. Кунанбай поднял руку, ладонью на шабармана, мол, достаточно, замолчи. Но на следующий день снова послал сына с поручением, и опять придал ему в спутники Карабаса. На этот раз они были отправлены к баю Суюндику. В неблизкий аул Суюндика посланцы прибыли уже в поздние сумерки. Лишившись своего зимовья, Суюндик зазимовал в стойбище Туйеоркеш – Верблюжьи Горбы, что в дальнем углу округи Караул. Аул Суюндика, большей частью своих очагов, сейчас бытовал в юртах. Зажиточный аул, имевший довольно большое количество скота, насчитывавший и достаточное число людей, еле уместился в старых зимниках, не успев построить новых. И когда пришло первое тепло, пригрело весеннее солнышко, аул сразу же перешел жить в войлочные юрты. В большой белой юрте Суюндика было тепло, весь дом заставлен домашним скарбом, перевязанными вьюками, сундуками, горой чем-то набитых мешков. Стены сплошь завешены коврами и узорчатыми войлочными кошмами. Все еще ходившему в саптама, в сапогах с длинными войлочными голенищами, и в теплом бешмете с беличьим подбоем, Абаю не должно было замерзнуть в добротном войлочном доме Суюндика. Правда, этой весной ему впервые приходилось ночевать в юрте. Здесь был прохладный, свежий воздух, дышалось полной грудью. Весной, после духоты зимников, первые юрты, поставленные на открывшейся от снега земле, всегда были людям в радость... Посреди просторного войлочного шатра на низком круглом столике стояла каменная лампа, дававшая тусклый желтый свет. В полумраке сидели сам бай Суюндик, его байбише, сыновья Адильбек и Асылбек, а также прибывшие гости. Но находилась здесь еще одна душа, чье присутствие озаряло словно весенним светом сумрачное кочевническое жилье. Это была дочь хозяина, Тогжан. Она уже несколько раз заходила и выходила из юрты отца, то и дело поглядывая на Абая. Жила она где-то в соседней юрте. Нежные серебряные звоны шолпы* оповещали о приходе Тогжан, словно чудесные голоса невидимых существ, летящих впереди нее с радостной вестью. Все, что было связано с нею, касалось ее, украшало ее, представлялось Абаю неземным – не таким, как все остальное вокруг. Филигранные серьги в ушах, шапочка из куньего меха на головке, многочисленные браслеты, позванивающие на ее тонких запястьях – словно перекликаясь с невидимками, прячущимися в шолпах ее длинных гибких кос, – все это казалось Абаю сказочными сокровищами, доставленными из чужедальних стран. Изогнутые тонкие брови на ясноглазом белом лице будто срисованы с серповидной луны, но внешние кончики их, изгибаясь к вискам, напоминали трепетные остроконечные крылья ласточки. Изящный прямой нос, открытый смелый взгляд длинных, чуть раскосых глаз – облик ее показался Абаю необыкновенным, прекрасным. Когда она, вмешиваясь в домашние разговоры, смеялась или в легком смущении отвечала на чью-либо шутку, высокие брови ее начинали сходиться и расходиться на сияющем лбу, словно стремительные удары трепетных крыльев птицы, возносящейся в небесную высь. И Абай не мог оторваться от ее, то и дело уносящихся к небесам, чарующих глаз, и сам тоже устремлялся вслед за ними в полет – Абай не мог отвести свои глаза от Тогжан. Девушка радостно и усердно хлопотала по дому, устраивая гостей, отдавала служанкам распоряжения, чтобы те немедля поставили чай и накрывали дастархан. Когда чай, за совсем короткое время, был готов и подан, она села рядом с отцом, чтобы разливать, вместе с молоком, ароматный чай по чашкам и передавать в руки сидящих за низким круглым столом гостей и хозяев. Абай, посланник отца, не растерялся и перед баем Суюндиком. И снова юноша разговаривал с ним не как зеленый юнец, но как вполне разумный, зрелый муж. За чаем, то и дело поглядывая на Тогжан, он стал спрашивать у Суюндика: – Аксакал, если знаете, то скажите мне: почему называют Караулом гору, возле которой находится ваш стан? Суюндик отвечал: – Бог знает, почему, свет мой ясный. Всегда так называли. Видимо, с тех незапамятных времен, когда Тобыкты и Мамай стали устраивать набеги друг на друга. Гора стоит на равнине, в сторонке, с нее далеко видно – и оттуда тобыктинцам можно было вовремя заметить врага… Да, мне думается, название идет с тех самых времен, когда начались междоусобные войны. – Значит, название горы придумали тобыктинцы? До них, до войн с Мамаем, гора Караул разве так не называлась? – Думаю, что да. Ведь тобыктинцы дали название всему, что есть в наших краях. – Этого не может быть! Если Тобыкты давал всему название, то откуда название Чингиз? Разве в родах тобыктинцев был когда-нибудь человек по имени Чингиз? – А ведь, свет мой ясный, ты прав – и на самом деле! Ни про какого Чингиза среди тобыктинцев слыхано не было. И тогда, спрашивается, откуда это имя? Ведь самую высокую гору назвали именем Чингиз! Молвив это, бай Суюндик задумался, потупив глаза. То, что отец не нашелся, как отвечать, задело самолюбие его младшего сына, Адильбека. И он решил вступить в спор: – Я слышал, что слово «Чингиз» объясняется понятием «шын кыс» – настоящая, матёрая зима, то есть. На что Абай лишь вежливо улыбнулся. – Это могло бы сойти, если не было бы великого хана по имени Чингиз. – Твоя правда! Слышал я когда-то, что был такой хан, только забыл об этом. Ну-ка, свет мой ясный, расскажи нам, что знаешь о нем! – С неподдельным интересом попросил Суюндик. Юный гость, по-прежнему то и дело поглядывая на дочь хозяина, пространно рассказал все, что узнал про Чингиз-хана из книг и что услышал из чужих уст. В конце рассказа привел некоторые свои соображения. – Вся горная гряда недаром называется «Чингиз», а высокий пик на ее вершине – «Хан». И отдельно видимая вершина называется «Орда», то есть ставка хана. Это говорит о том, что здесь, в этих краях, было место ставки Чингиз-хана. И название Караул, наверное, возникло в те времена. Суюндик слушал Абая с великим вниманием. Даже чай перед ним остался нетронутым, остыл в пиале. Тогжан заметила это и сменила остывший чай горячим. Увидев, какой глубокий интерес вызвал у отца разговор с Абаем, она с уважением и нескрываемым восхищением смотрела на него. Все остальные, находившиеся в тускло освещенной ночной юрте, также были захвачены интересным для них сообщением Абая, лица их оживились. Второй сын бая, рассудительный Асылбек, и шабарман Карабас были в полном восторге. – Так! Несомненно, так и было! Вполне допустимо! Очень уместно! – перебивая друг друга, выражали они свое согласие. Не считая названия главной горы, по которому был назван и весь хребет, толкование Абая давало объяснение и названиям вершины «Хан» и широкой горы «Орда», где зимует племя Мамай. Слушатели юного Абая шумно обсуждали меж собой, словно его и не было рядом, почему люди, живущие в этих краях, не додумались до таких простых истин? Досадное упущение! Лучше надо знать свое прошлое! Бай Суюндик из своих рук подал чашку чая юному гостю, со словами: – Откушай чаю, угощайся, Абайжан! – И он придвинул ближе к нему чашки со сладким жентом, чаши с баурсаками. Глаза Тогжан сияли, глядя на то, как старается отец выразить свое благорасположение к Абаю. Эти черные, длинные, чуть с раскосым поставом глаза смотрели на него ласково, внимательно, испытующе. Это были глаза родные, не безразличные. Да и сам юный Абай впервые в своей жизни смотрел столь взволнованно, так открыто и восхищенно на девушку. Тогжан долгую минуту, не отрываясь, тоже смотрела ему в глаза. Потом смутилась и отвела взгляд в сторону, щеки ее нежно порозовели. – Не тот мудр, кто много прожил, а тот, кто много познал, – заключил Суюндик. – Как хорошо, сынок, что ты сумел где-то так много услышать и запомнить. – Да ведь я все это услышал и узнал от таких же мудрых людей, как вы, Суюндик-ага, – смиренно отвечал Абай. – Мне и от вас нужно узнать кое о чем… – Ну что ж, спрашивай, сынок. Чего тебе хотелось бы услышать от меня? – Ходит молва, аксакал, что вы как-то решали земельный спор между Кожекбаем и Кулжабаем в Малой Орде, и вроде бы сказали: «Я не буду судить по баранам, а буду судить по божьей правде». Как понимать эти слова, ага? Вот что я хотел спросить, – сказал Абай. Услышав его, Карабас и сыновья Суюндик-бая, Адильбек и Асылбек, так и покатились со смеху. Было похоже, что все, кроме Абая, знают по этому случаю что-то особенное… Суюндик же несколько смешался, крякнул и стал шарить по карманам, ища табакерку. – Шырагым, свет мой ясный! Ты расспроси об этом лучше у своего отца, – изрядно задержав с ответом, молвил наконец Суюндик. – Наш отец не очень-то разговорится с детьми, вы же знаете, Суюндик-ага, – отвечал Абай. – Но твой отец имеет отношение к этому делу, об этом-то ты знаешь? Карабас, Асылбек, Адильбек смеются, – им, молодым, забавно, что почтенный бай старается сохранить приличие гостеприимного хозяина и в то же время делает неловкие попытки увильнуть от ответа на вопросы юного гостя. Абай же донимает его как назойливая муха. – Конечно, знаю, ага. – Ту-у! Тогда и спрашивал бы у него, мой дорогой! В делах, которые касаются твоего отца, лучше него никто не сможет разобраться. Так что полезнее будет услышать тебе ответ из первых уст, сынок. – Дельный совет, мудрый совет! Всегда буду следовать ему, аксакал… Но я не об отце – о вас хочу спросить, ага. Правда ли, что при разбирательстве у вас с ним возникли разногласия и даже были споры? После этого ваши отношения охладели? – Ну, добро. Сразу отвечу тебе: да! – В таком случае, как вы думаете, аксакал: если о ваших спорах я действительно расспрошу у своего отца, а ваши сыновья, которых я считаю своими старшими братьями, всё узнают от вас – как мы, ваши дети, сможем узнать, где истина? Ведь каждый будет настаивать на своей правоте. Не лучше ли будет, если обо всем вы расскажете мне, а ваши сыновья услышат от моего отца? Тогда чаши весов уравновесятся. Как вы считаете, ага? Сам бай Суюндик и другие сочли доводы Абая весьма убедительными. Карабас, довольный и веселый, повернулся к хозяину, ткнул пальцем в его колено и сказал: – Оу! Аксакал! А мальчик-то прав? – тем самым подвигая Суюндика на откровенность. – Жа! Обложил ты меня со всех сторон, парень, деваться некуда. – И, улыбаясь, поглядывая на своего старшего сына Асылбека, все еще окончательно не решаясь пускаться на откровенность, бай продолжал: – Е, ребятки мои, не знаю, как вам, но мне молодой гость нравится. – Суюндик, видимо, и на самом деле склонялся к тому, чтобы рассказывать. Чаепитие закончилось, однако Тогжан еще не распорядилась убирать чашки, она с неясной улыбкой на лице слушала разговор мужчин. Улыбка эта предназначалась, видимо, Абаю, на которого она смотрела уже как на близкого, родного человека. Абай подвел разговор к тому, к чему и хотелось ему подвести: – Суюндик-ага, вы сами расскажите, почему отношения между вами и моим отцом испортились. Ваше объяснение для меня важнее… – Ну что ж, расскажу, если ты просишь. Это и правильно, отныне сам будешь знать… Так слушай же. Твой отец близко сошелся с Жамантаем из рода Мамай. Настолько близко, что стал его названым зятем. За это, как и положено, названый зять получил от названых сватов подарок в двести голов овец. – Названый зять? Как это? – А очень просто. Это не настоящий зять, а что-то вроде побратима – тамыра. – Тогда почему тамыром его и не называть? – Тамырами могут стать сверстники, но если человек, годами моложе, захочет стать побратимом старшего по возрасту, то, по обычаям нашим, он может быть только |
Похожие:
 | Творчество классика английской литературы XX столетия Ивлина Во (1903‑1966) хорошо известно в России. «Возвращение в Брайдсхед» (1945)... | | Русский язык в постсоветском мире: уход и возвращение? Опыт Монголии. Материалы Международной научно-практической конференции, Улаанбатар,... |
| | ||
| Амора Гуань-Инь Плеядеанские практики Божественного Потока: Возвращение к Источнику Бытия | | И тогда я отвечу "Деймона". Ты не поверишь, если не видел нас всего пару дней назад |
| И тогда я отвечу "Деймона". Ты не поверишь, если не видел нас всего пару дней назад | | Сколько энергии в природе расходуется на разложение и возвращение веществ в биогеохимический кругооборот |
| И тогда я отвечу "Деймона". Ты не поверишь, если не видел нас всего пару дней назад | | Душепопечительский православный центр имени Святого Праведного Иоанна Кронштадского http |